А меньше, чем через час, выбрался обратно. Ничего ценного не нашёл. Всё уже разграблено и разломано. Хотя раньше тут, говорят, были даже работающие компьютеры. Теперь он нашёл только два ржавых выпотрошенных системных блока и разбитый монитор. Всё это стоило ноль рублей. Именно ноль. Всё полезное люди уже забрали, даже столовые приборы с кухни.
Только в куче мусора под одной из парт в комнате, похожей скорее на лекционный зал, чем на молельный, он нашёл брошюру. «Академия», — было напечатано на обложке.. Младший сунул её в карман. Красочную, глянцевую. Будто только что отпечатанную, хоть и подмокшую с одного края. Сунул и зашагал прочь с территории порта. Остальные бумажки, похоже, успели сжечь вместе с ненужными книгами. Прямо тут, в подсобке храма. Само здание огонь не уничтожил, хоть и попортил все интерьеры.
«Нет иной веры, кроме разума», — гласил лозунг на обложке, на которой был изображен логотип: свеча над земным шаром, таким же испепелённым и почерневшим от копоти, как эта странная церковь. Свеча разгоняла тьму. И было написано ещё одно слово: «Основание».
Он понял главное. Значит, где-то есть у этого «Основания» (что за странное название?) настоящая академия. Дом знаний, где учат чему-то. Интересно, чему? И что просят взамен? Данилов сделал пометку в своём блокноте и туда же вложил сложенную брошюру.
Его упорно тянуло именно к бесполезным занятиям. Не к умению стрелять и охотиться, готовить, строить и ремонтировать.
Но он заставил себя забыть об этой чуши. И отнёс весь товар в свой легальный сарай, А уже оттуда выехал с нагруженной тачкой, в которой самое ценное лежало внизу, прикрытое сверху тяжёлыми автомобильными деталями. Выручка за эту ходку будет не меньше, чем ему заплатил Баратынский. Но всё равно этого мало, чёрт возьми!
Глава 5. Сучья нора
Погода чуть испортилась, но дождей здесь не особо боялись. Хотя дряни в падающей с неба воде тоже хватало. Предпочитали не задумываться. Верили в байку, что море всё чистит.
Вот ведь странно, Саша крутился как вентилятор, а получал меньше многих из тех, кто жил расслабленно и припеваючи. Да и всё заработанное куда-то уходило, как сквозь пальцы.
Закончил свои дела он к половине шестого.
Зашёл домой, но Анжелы не застал. Видимо, пошла к отцу. Накарябал записку на клочке старой обёрточной бумаги. Хотя уже давно предупредил её, что в эту пятницу у него «гульбан». Она даже ответила тогда что-то вроде: «Смотри, веди себя там хорошо, не безобразничай». Хотя довольно безразлично это сказала.
Быстро умылся и освежился — так как вспотел, пока бегал с рюкзаком и катал тележку. Понятно, пока Молчун ишачил, на нём была не форма гвардейца, а цивильные шмотки, делавшие его похожим на разнорабочего. Свои его, конечно, узнавали. Подрабатывать коммерсом считалось не западло, но почёта это не добавляло и осложняло карьерный рост. Поскольку было на грани. И уж в командиры такому явно не продвинуться. Это старшим, типа Туза, уже можно почти всё. А молодой должен доказать, что готов жить не как фраер. Сначала этот сплав воинского устава с пацанскимипонятиями довоенной мафии показался Саше глупой шуткой. Но нет, всё было на полном серьёзе. Никаких приколов.
Как всегда, когда вечерело, на улицах сомнительных людей становилось больше, чем честных трудяг (или хотя бы похожих на них). Высыпали всякие барыги, в плохом значении слова, мелкие рэкетиры, а ещё больше тех, кто только под них рядился. Мимикрия, как у насекомых. Спортивных костюмов китайцы в своё время на триста лет вперёд нашили. И тканям с большой примесью синтетики почти ничего не сделалось. Рядом с этими господами были и дамы сердца.. Одетые или вульгарно-открыто, или под стать своим спутникам − в нечто мешковатое с капюшонами. Золото и серебро, фальшивые и настоящие, носили на себе оба пола. Звучала музыка, от которой даже у Молчуна, кто отродясь не слушал какого-нибудь Баха, вяли уши.
У одного парня, здорового как бык, в чёрных очках, в пиджаке с серебристым отливом и сигареткой в зубах − на шее висела связка из нескольких динамиков, сплетённых в ожерелье. Из них неслись слова вроде:
Ты пчела, я пчеловод,
Подставляй трубопровод.
И нам точно повезёт,
Ведь мы все так любим мёд…
И тому подобное. Это уже не гопы. Это явно детки кого-то из крутых. У тех обычно отпрысков много. Они не уделяли им достаточно внимания, вот детки и шлялись, отрывались. Кто им что сделает?
«А так ли уж эти молодые балбесы неправы? Если дед не ошибался, весь мир погибнет... лет через восемьсот. А этот его осколок гораздо раньше. И что же ещё делать, если не оттопыриваться?».
Один раз живём.
Так шляться могла себе позволить или «золотая молодёжь», или наоборот − обитатели самого дна. Но те выглядели иначе. А остальные, кто не прожигал и не воровал, лет с двенадцати вкалывали как взрослые на мануфактурах или рыболовных лодках.
К шести он подошел к дверям «Барсучьей норы», уже в чистой форме, даже утюгом прогладив всё, что в этом нуждалось.
Взгляды у гопов были характерно выискивающие, девушек раздевающие, а кому-то прощупывающие карманы. Но его не тронули бы, даже если бы он был в гражданке. Он научился держать нужную рожу на лице.
Деньги, которые собирался показать Анжеле, Саша положил в тайник, собственноручно сделанный в стене в их квартире. Да, «живые» дома иногда навещали домушники, поэтому надо было подстраховаться. А вот заначку, которую не собирался ей открывать, оставил в гараже, в нычке.
Неуютная громада Небоскрёба возвышалась совсем рядом с трактиром, но он привык, и этот «сундук» его уже не нервировал. Хотя знал, сколько там снайперов, пулемётов и прочего. В отличие от дворца Кауфмана, штаб-квартира западного магната не имела заборов по периметру. Это выглядело как бравада, но так было заведено не случайно. Весь окружающий квартал являлся продуманной линией обороны. А ворота, КПП и колючая проволока не защищают лучше, чем хорошо обученные, вооружённые и готовые к бою бойцы личной охраны.
Конечно, контрольно-пропускной пункт был. На входе в здание. А до самых дверей башни всё наблюдение было скрытым и ненавязчивым. Но если бы кто-то решил, что можно прорваться сюда на грузовике, начинённом взрывчаткой, или просто на пикапе с пулемётом, его остановили бы ещё на подъезде. И какого-нибудь «ниндзю», который попробовал бы прокрасться ночью, задержали бы тоже. Поговаривали, что электронные средства наблюдения у Михайлова на высшем уровне. И каким бы дремучим питекантропом этот Кинг-Конг в малиновом пиджаке ни выглядел, он не жалел средств на отправку экспедиций по поиску всяких запчастей, проводов и прочих штучек, имеющих отношение к электронике. То, что нельзя было отыскать или подшаманить руками его техников, которых он тоже собирал отовсюду, — покупалось. В том числе где-то за морем.
Дом, где находился трактир, выгодно отличался от таких же, построенных в конце ХХ века, зданий на материке. Говорили, что заслуги новых хозяев тут нет. Просто построен был на совесть и без воровства строительных материалов.
Первый слог «бар-» в неоновой надписи над входом никогда не горел, поэтому название и трансформировалось в народном восприятии в более краткое.
Сучья нора.
Открыто. Вышибалы на месте нет — чужих сегодня не ждут. Если кто и сунется, то будет дополнительное развлечение. Потому что сегодня вечером есть кому заведение оборонять. А если уж они сами забуянят… никакой вышибала не поможет.
На стоянке виднелось несколько машин. Да, среди здешних посетителей встречались те, кто имел колёса. Но сейчас здесь были только машины бойцов отряда. Среди них — тонированная, заниженная наподобие гоночной машины «Приора», с настолько низким клиренсом, что почти царапала брюхом асфальт. Чья она, Младший ещё не знал. А японский джип принадлежал лейтенанту по кличке Режиссёр. Старшина Богодул частенько приезжал с шиком на чёрном «мерсе». Но это было нанятое такси. Таксист-грузин, конечно, уже уехал. Вот грязно-серая «девятка» без бампера и с одной галогенной фарой − это Быка. Из всех дверей в этом дребезжащем рыдване открывались нормально от силы две. Развалюха постоянно требовала ремонта и скоро явно займёт место на кладбище рядом с СТО. Но Бык пытался всеми силами оттянуть этот момент, иногда полдня ковыряясь в ней, когда не было денег на специалиста. Всё, лишь бы чувствовать себя конкретным. Бык говаривал, что «с тачкой девки хорошо снимаются, особенно если ещё орешки к пиву купить».